Наивная плоть - Страница 97

– Ты специально заводишь меня!

– Мне нравится, когда твои глаза становятся темными и пронзительными. – Он поставил свой бокал и скользнул вперед, накрыв ее тело своим. Волна лениво преодолевала край ванны, выплескиваясь наружу. – И вот здесь у тебя складочка, – он потер большим пальцем между бровями у Дины, – которую я сейчас разглажу.

Свободной рукой он уже разглаживал что-то совершенно другое.

– Некоторые наши знакомые сказали бы, что ты коварный мерзавец. Финн.

– Да, некоторые уже говорили, – он укусил ее за губу. – А некоторые еще скажут. Кстати, о Микки и Минни… – Его руки гладили ее горячую мягкую кожу.

– Мы разве о них говорили?

– Мне интересно, можно ли сравнивать их отношения с нашими. Неопределенные и длительные.

Струи воды пенились вокруг них и между ними. Дина взъерошила рукой его влажные волосы. Было так хорошо лежать рядом с ним и знать, что в любой момент уютное тепло может взорваться обжигающим жаром.

– Я могу сформулировать определение: мы – два человека, которые любят друг друга, наслаждаются друг другом и хотят быть вместе.

– Мы могли бы быть вместе почаще, если бы ты переехала ко мне.

Они уже обсуждали раньше этот вопрос. И были не в состоянии его разрешить. Дина прижалась губами к плечу Финна.

– Мне легче жить в своей квартире, когда ты уезжаешь.

– В последнее время я провожу больше времени здесь, чем в отъездах.

– Знаю. – Ее губы скользнули вверх, к его шее, словно Дина пыталась отвлечь его. – Дай мне какое-то время, чтобы все обдумать.

– Иногда надо доверять своим желаниям, Дина, своему инстинкту. – Его губы встретились с ее, и она почувствовала вкус разочарования и желания. Финн знал, что, если он будет настаивать, Дина согласится, но интуиция подсказывала, что на нее нельзя давить. – Я могу подождать. Только не заставляй меня ждать слишком долго.

– Мы можем попробовать. – Ее кровь пульсировала так же сильно, как пенящаяся вода. – Я перевезу сюда некоторые вещи и буду жить здесь всю следующую неделю.

– Я постараюсь, чтобы тебе было нелегко отсюда уехать.

– Уж ясно, что постараешься. – Она улыбнулась, отбросила его волосы назад, взяла лицо в свои ладони. – Я так влюблена в тебя. Финн. Можешь мне верить. Клянусь, что все слухи про меня и Гуфи – не правда. Мы с ним только друзья.

Он боднул ее головой так, что Дина еще глубже ушла под воду.

– Я не доверяю этому длинноухому сукину сыну!

– Я просто использовала его, чтобы заставить тебя ревновать, хотя в нем есть какое-то простодушное очарование, которое я нахожу странно привлекательным.

– Ах, так ты хочешь очарования? Почему бы мне не… Черт! – Финн отбросил со лба мокрые волосы и потянулся к стоявшему рядом телефону. – Не забудь, о чем мы говорили, – сказал он Дине. – Да, Райли.

Дина размышляла, как бы поинтересней отвлечь его от разговора, как вдруг заметила, что выражение лица Финна изменилось. Расплескивая и проливая воду, он вылез из ванной и бросился к полотенцу.

– Найди Керта, – говорил он, обматывая полотенце вокруг талии и не обращая внимания на лившую с него воду. – И сообщи Бэрлоу Джеймсу. Чтобы вся группа с камерой была на месте еще пять минут тому назад. Я буду там через двадцать. – Он шепотом выругался и сказал довольно грубо:

– Если я говорю, что ты можешь, значит, можешь.

– Что случилось? – Дина выключила воду и встала. С нее струями текла вода; она потянулась за полотенцем, уже понимая, что Финн уходит.

– В Гриктауне какой-то бандит захватил заложников. – Быстрым движением руки он включил телевизор, хотя сам уже мчался из ванной за одеждой. – Плохо дело. Трое уже убиты.

Она вздрогнула. Точно так же быстро и резко, как Финн, бросилась к халату. Ей хотелось сказать, что она едет вместе с ним. Но, конечно же, это было невозможно. Несколько сотен человек уже ждали ее появления в бальном зале отеля в Индиане.

«Почему мне вдруг стало так холодно?» – с удивлением подумала Дина, торопливо закутываясь в халат. Финн уже заправлял рубашку в брюки, спокойный, словно человек, идущий в свой офис разбираться с налоговыми декларациями. Он возвращался живым после воздушных налетов и землетрясений. Конечно, не стоило волноваться из-за этой стычки в Гриктауне.

– Будь осторожен.

Он схватил галстук и пиджак.

– Я буду молодцом. – И когда она направилась к шкафу за костюмом для приема, Финн быстро крутанул ее к себе и поцеловал. – Наверняка вернусь раньше тебя.

Самая страшная война – это та, в которой нет ни линии фронта, ни планов сражений. Та, которая замешена на злобе, страхе и слепом желании разрушать. Когда-то опрятный ресторанчик с симпатичным полосатым навесом и столиками на улице уже был почти разрушен. Осколки разбитого окна блестели на тротуаре, как раздавленные драгоценности. Хлопанье навеса на сыром весеннем ветру заглушалось постоянным гудением полицейских раций. Репортеры жадно напирали на заграждение, словно голодные волки.

Изнутри послышалась еще одна очередь выстрелов. И длинный ужасающий крик.

– Боже. – Пот выступил у Керта на лбу, но рука твердо держала камеру. – Он их убивает.

– Сними вон того полицейского, – приказал Финн. – С мегафоном.

– Ты здесь хозяин. – Керт сфокусировал камеру на полицейском в ярко-оранжевом плаще, с виноватым лицом и седеющими волосами. В ответ на стоны, крики, слезы, горькие угрозы и ругань, доносившиеся из ресторана, коп со стальными глазами продолжал спокойно и размеренно уговаривать преступника.

– Хладнокровный клиент, – заметил Керт, потом по сигналу Финна перевел камеру и присел, чтобы поймать в кадр взвод специального назначения, занимавший свои позиции.